Плохими хозяйками не рождаются.

   Когда я была совсем маленьким шкетом, мама время от времени делала попытки научить меня готовить. Попытки не увенчивались успехом, мне удавалось только почистить картошку и слепить вареники, да и то они постоянно или распадались из-за чрезмерного забивания начинкой, или были просто кусочками теста с начинкой на один молочный зуб. Мама звала меня на кухню, говорила о том, что Катеньке когда-то придется себе самой готовить, родителей рядом не будет, поэтому я сдохну от голода проголодаюсь. Я откровенно скучала и придумывала поводы, чтобы сбежать. Удавалось почти всегда, поэтому готовить я не научилась. Когда пришло время отправлять меня жить далеко и одиноко, мама снова говорила, что рученьки у меня с неправильного места, буду реветь и выглядеть как велосипед. Папа, кстати, уверенно заявлял «припечет – приготовит». Папа знает, его так плавать учили: посреди реки из лодки выбросили, а желание жить победило желание не уметь плавать.

   Вот пока я была этим шкетом, я даже не заморачивалась над вопросом кухни, еда как-то постоянно сама умела появляться, а я умела отправлять ее в желудок. Но в один прекрасный день БМ сказал, что хочет мяса, которое приготовлю я, и есть он его будет у меня в кухне, а не в каких-то любимых кафешках. Воодушевленно я изнасиловала интернет на предмет несложных, но нямнямням-рецептов, пошла в магазин, долго выбирала все необходимые продукты и купила кучу специй. Говорят, ошибки плохих врачей скрывает земля, а ошибки плохой хозяйки – майонез, я бы, конечно, с радостью, но БМ, если бы увидел майонез в своей тарелке, сделал бы такое лицо, что я до сих пор грехи бы замаливала. Поэтому я купила ведро специй, чтобы притвориться не совсем плохой хозяйкой.

   БМ работал тогда как лошадь, я же имела кучу времени, чтобы изнасиловать кухню, привести себя в порядок и радостно встретить голодного мужчину с работы. Колдовала я упорно, духовка, если бы могла, очень бы удивилась, что это именно я с ней такое делаю. Ужин почти готов, все красиво, пахнет так вкусно, что хочется подавиться слюной, а германа все нет, и тут вдруг звонит мне БМ, не для того, чтобы узнать, какого вина захватить, а чтобы сказать «мыедемкптице,выходичерезполчаса». Я после этой фразы поняла, почему в кино красивые барышни с накрытым столом молча плачут, не дождавшись какого-то ЕГО. Я собрала сопли волю в кулак, перезвонила и заявила, что никуда я не поеду, у меня тут мясо, салат, гарнир и вообще ноги классные, а ты, мудила дорогой, или приезжай сейчас и ужинай со мной, или приезжай через час, потому что я хочу есть и есть я буду. Приехал через час.

   Знаете, есть такие жуткие истории, что если мальчику сказать, якобы он бревно с гороховым стручком в постели, то это потом засядет ему в голову и даже самого аполонистого гиганта превратит в бревно со стручком? Вот так и случилось, я точно помню, что было вкусно во рту, но жутко отвратительно на душе, я до сих пор от этого чувства не избавилась. Смешно, конечно, это и писать, и читать, но вот таким легким движением языка БМ испортил мне всю кулинарную жизнь, зато я ему после того случая никогда больше не готовила, даже такое маленькое самолюбие как у меня, не выдержало бы повторения.

   Проблема вся в том, что потом я готовила другим людям. Мужчине в пальто, когда его кормила, заглядывала в рот и хотела реветь, выплюнь это, давай есть не дома, или есть омлет и бутерброды… всегда! Не смотря на то, что он виду не подавал обычно, я-то знала, какую я жуткую резину готовлю, до сих пор стыдно (Мужчина в пальто, если ты это читаешь, давай дадим в нос БМ-у, это он виноват, что ты так отвратительно питался!).

   П.с. Я понимаю, что это выглядит как откровение пмсной толстой разведенки, но во-первых я молодая красивая и радостная, во–вторых в моей кулинарной фригидности действительно виноват мужик.

   П.с.2 Как-то я гостила у своего друга, а утром он сказал "жаль, что ты растеряла привычку просыпаться и готовить завтрак". Я засмущалась, а потом вернулась во Львов и приготовила завтрак. Не себе. И не ему.

Бояться - ногами, думать - головой.

   Я пытаюсь себя убедить в том, что летом духота и окна нужно открывать, поэтому я вдруг вспомнила, какой у меня огромный страх перед открытыми окнами. А потом вспомнила ещё один.
   1. Или  я где-то это увидела, или где-то подслушала, или ночью придумала, но я твердо уверена, что через открытое окно ко мне в квартиру может попасть гадюка. Я дома живу на восьмом этаже, но там вообще ничего не страшно: окно выходит на балкон, на окне - сетка, гадюка не прогрызет. А вот в ебенях все иначе. Здесь окно открыто, гады с крылышками заползают, значит и ОНО попасть может. Чтобы не казаться совсем ненормальной, я даже придумала, как это может случится: птица будет лететь с ползучей добычей в клюве, а потом случайно уронит эту мерзость мне в квартиру. Дело не в том, что я такая припадочная, просто я вообще боюсь всякой ползающей ерунды. Даже на слово реагирую ненормально и пока пишу этот пост постоянно оглядываюсь по сторонам.
   2. Я боюсь, что поезд упадет на бок. Ну всякое же может случиться. Бывает, человек идет по ровной дороге, а потом бамц! целует асфальт, а нос разбит. Вот так и с поездом. Когда я внутри, я уже не очень боюсь, потому что мне не видно всю эту штуковину, я просто сижу в коробочке и хочу выйти, а вот когда я стою на перроне, то иногда даже отхожу на безопасное расстояние от вагона, чтобы на меня не упало.

   Я прекрасно понимаю, что это абсолютно дурацкие страхи, я иногда даже хихикаю над теми, кто доказывает, будто дома шарудят домовые, но это мои страхи я пытаюсь себя как-то обезопасить.

   Кстати говоря, смеяться мужчинам над такими вот паниками нельзя, потому что тогда это не мужчина-рыцарь, а какой-то мудак без коня. Я вот свято верю (знаю), что если я буду стоять недалеко от поезда, но меня будут крепко держать за руку и говорить, что я дура  если вдруг - он меня защитит, я буду знать, что рядом стоит супермен и если вдруг - он таки защитит и удержит этот дурацкий вагон. Кстати говоря, утверждать, якобы все будет хорошо и спрашивать "катерина-картина, а тебе сколько по физике поставили?" нельзя ни в коем случае. Это рыцаря мудаком не делает, естественно, но коня за такое забирают.

Ненавижу. Люблю. Филоложу.

   У меня любят спрашивать, на кого я учусь, а узнав, смотрят так, будто хотят приютить, обнять и дать булочку с корицей. Особо наглые даже умудрялись ляпнуть что–то вроде «ты же, бедненькая, не любишь свою специальность, это заметно. От этого и страдаешь так». Но это вранье. Я специальность свою люблю, когда меня нужно приютить, я сама прихожу, обниматься тоже первая лезу, хотя от булочки, конечно, отказываться не стала бы.
   В средней школе я знала, что образование у меня будет гуманитарное, поэтому я фыркала на математику, получала свою четверку и шла повторять «кптфх». В десятом классе я знала, какие предметы буду сдавать на ЗНО, и училась грамотно писать письма с «йос фейсфули». В одиннадцатом классе я знала, что умотаю во Львов на одну из трех специальностей. Две остальные отпали по глупейшим причинам (но я их до сих пор считаю весомыми). Когда я поняла, что точно буду учиться на 6.020303, я радостно отправляла смс товарищам и представляла себе, сколько всего нового узнаю.
   Узнала. Узнала дохрена. Я даже представить себе не могу, что мне теперь должны такого сделать, чтобы разочаровать меня ещё больше. Я хотела жить именно в этом городе (хотя его не видела до того как приехала с документами и довольной миной), хотела учиться именно в этом здании, этом университете, на этой (!!) специальности. Как оказалось, много девочек на мою специальность пошли, потому что они были дурами и математику просто понять не могли, а не отказывались от неё идейно и самозабвенно как я.
   Я же представляла себе преподавателей, которые будут говорить жутко правильные вещи, а в каждой отсылке, которую они сделают, я пороюсь и найду ещё с десяток удивительных новых вещей. Но не тут–то было. Первая пара задала тон всему моему обучению: предодователь–сексист на первой паре первого семестра первого курса сразу же себя повел как то ли театрал, то ли истеричка, напугал всех нас (потом, конечно, превратился в предмет моего обожания, но это совсем другая история). Но я–то дальше искала радостное. Стоит отметить, радостное я таки нашла. Находила на протяжении всех четырех лет. Крупинки света в бочках с дегтем. Я некоторые эпизоды общения с некоторыми преподавателями вообще забывать не хочу, некоторые конспекты буду своей дочери ещё как приданное отдавать, на некоторых парах я сидела с неприлично широко открытым от удивления ртом и постоянно записывала какие–то очевидные, но незаметные истины!
   Стоит отметить, я была очень хреновой студенткой. Серьезно, ужасно паршивой. Если мне не нравился предмет или преподаватель, я слушала музыку на парах, рисовала или пила кофе (да, часто за пределами аудитории). На третьем курсе я заявляла, что могу, но не хочу отвечать на вопрос, потому что это глупо, вся группа понятия не имела бы, о чем идет речь. На втором курсе, вытянув наушник и случайно услышав, о чем речь, я начала доставать лектора какими–то уточняющими вопросами, девочки бегали за словарями, а я всех отвлекала, раздражала и хотел узнать, в чем же дело. Много пар пропустила физически, столько же – морально (неприлично много, жутчайше много). Ещё меня никогда не интересовали мои оценки, потому что если я что-то знаю, это мое, а оценки – не мои. Поэтому если у меня была тройка, но я из курса нашла для себя что-то поражающее, то радовалась, а если была пятерка, но мне было плевать на происходящее – не радовалась, плевать мне было.
   А теперь о плохом: это, конечно, не проблема моих преподавателей, но (к примеру) занятий по литературе у нас на семестр (3 курс) предполагалось около восьми (раз в две недели), произошло – 2 или 3. По языку – та же ситуация. На литературе какого-то хрена девочки пересказывали произведения, а их (обычно) какого-то хрена не останавливали. На языке одна барышня не догадалась, как расшифровывается ЕС и гордо заявила, что не обязана этого знать. Многие перекрикивали друг дружку заявлениями «я ненавижу читать, я здесь не от любви к предмету». Почти бакалавр (т.е. студентка 4–го курса, 21–летняя дамочка) заявила, что курсовую будет писать по творчеству издрЫка, а в конспекте другой был обнаружен мерзкий тип Оливьери. Курсовые работы были похожи на рефераты семиклассников, ответы – на сочинения старшеклассниц. Проблема не в том, что это было, проблема и ужас в том, что это поощрялось. Я понимаю, что даже любители своей профессии при таком паскудном и почти нулевом отклике, опустят руки, но некоторые преподаватели просто били все рекорды, радостно попивая кофе где–то недалеко, или просто летая в облаках и поддакивая даже самому безалаберному ответу.

   Первый год я искала, второй – верила, третий и четвертый – отсутствовала.

   Но вообще я рада, что все прошло именно так. Могло, конечно, быть лучше, но я открыла для себя много нового, наставники, которых я бы не встретила без ЛНУ, оказали колоссальное влияние на мое восприятие многих вещей, другие же вовремя научили меня отделять зерна от плевел.





Это мир сыров. И мир, детка, чертовски сыров.