вторник, 4 ноября 2014 г.

Так мы любили. И нам - воздастся.

   Я почему-то твердо уверена, что все имеют очень похожую историю, прошли через что-то катастрофически неразличимое, решали одинаковые проблемы, разочаровывались в одинаковых людях.
   Мне казалось, все девочки пробовали курить ментоловые сигареты где-то за гаражом, пели странные песни в компании длинноволосых ребят, очаровывались Акселем местного разлива, говорили, что анимешники - страннейшие люди, после Дня рождения просыпались с чувством того, что болят даже волосы, вкус сладкого красного вина, должно быть, знает каждая.
   У меня это все тоже есть в чемодане воспоминаний, и когда начинаю думать о том, какая же это все была глупость, быстро меняю свое мнение. Так просто должно было быть. Мой отец во время своей молодости за бешеные деньги покупал контрабандные пластинки, круглый год ходил в нелепых модных ботинках, которые зимой делали из ног сосульки, а летом носки можно было выжимать. Но они были невероятно крутыми, а он - молодым. Тогда он несколько лет подряд ходил в тонком пальто, тратя деньги вместо добротной зимней одежды на прихоти момента. Сейчас он вспоминает об этом с ностальгической улыбкой, то время закончилось и возвращать его не возникало нужды никогда, но оно было, и это невероятно радует.
   Когда мне было 15, я ходила в подвальный бар, где собиралась очень странная, но удивительная компания, в меню - чай в пакетиках и пиво. Помещение размером с гостиную в моей прошлой квартире, но душевности там было больше чем где-либо еще. В пятничные вечера, казалось, там собирались все: читали стихи, играли на гитаре, на скрипке, на удивительных чуженародных инструментах. Того бара давно уже нету, помещение осталось, возле него собираются гопники и выбирают песни в музыкальном автомате. Наверняка, там даже чая уже нету. Ребята, которые выступали в "Шаде" разбрелись своими дорогами: ведущие корпоративов, замечательные гастролирующие музыканты, любительские группы, а кто-то, конечно, забросил все это дело, подстриг волосы и работает в офисе.
   Я попробовала все это очень рано, катастрофически рано. Точно помню, что тогда увлекалась современной литературой (как же без этого), обсуждала Буковски,советовала кому-то читать Жадана. Это были два последние года в школе, очевидно, я была самой маленькой среди всех, когда мне было 16, в компании своих друзей я завидовала шевелюре каждого из них. Тогда же, в мои 16, мы что-то праздновали у друга дома, на столе было домашнее вино и я искренне удивлялась, как оно может быть таким вкусным и таким легким - удивлялась, пока не встала из-за стола, в тот момент я ещё не знала о такой подлой силе этого напитка. Мои приятели курили траву, а я, будучи девочкой из очень интеллигентной семьи учителей, жутко смущалась находиться рядом с ними. Мне необходимо было всегда быть дома не позже 11 вечера, и я умудрялась жонглировать этими жизнями: маленькой рок-н-рольщицы и невероятно положительной школьницы.
   Когда я приехала во Львов, то чередой удивительных совпадений я очутилась в похожей компании. Бар, в котором Тарас Чубай мне разрисовывал сигарету, официанткой была атлетического сложения татуированная барышня, моими приятелями стали замечательные бисексуалы. То есть после переезда вся эта атмосфера вернулась в мой быт, но уже в несколько измененном виде. Домой больше не нужно было к одиннадцати, трава уже не наркотик, кухни уже без родителей. Мне очень радостно вспоминать именно кухни. На самом деле они были жуткие: сигаретный дым стоял столбом, мы пили ликер из чашек, все так же кто-то играл на гитаре, девочки влюблялись, мальчики врали. Утром все брели на свои остановки, ехали в трамваях и автобусах. Жутко сонные, не замечающие ничего, даже похмелья. Этот период закончился у меня на том же первом курсе. Из той компании я убежала в 17, некоторые контакты все ещё держатся на плаву, но все невероятно изменилось.
   В одном из интервью, у Сергея Шнурова пытались спросить, он все-таки буржуазия, или антагонист эпохи, он поджигает этот мир, или играет в поджог, неплохо существуя в рамках этого мира. На что он сказал, что напиваться в дрова он продолжает и сейчас, даже напялив костюм и будучи ведущим кинопремии, только теперь он предпочитает напиваться дорогим алкоголем.
   Не так давно я стала персонажем ситуации, когда неясно откуда снова взялась эта душевность и взбаламошность "как тогда", а потом посмотрела вокруг - и все не то. Сигареты уже не "ребята, ну у кого-то должна хоть одна остаться", а "мы вчера взяли лишнюю пачку", алкоголь уже в коктейлях, которые подают замечательные официанты, квартира уже не "мама на неделю уехала", а съемная двушка в центре, гитары стали лучше, трамваи превратились в такси, фильмы уже не с ноутбука, а с экрана большого телевизора, к которому подключен мак.
   И все это так хорошо, потому что ничего никуда не исчезло, мы все ещё ребячимся и пьем как советовала Бьорк, но мы повзрослели. И это тоже очень хорошо.