Ненавижу. Люблю. Филоложу.

   У меня любят спрашивать, на кого я учусь, а узнав, смотрят так, будто хотят приютить, обнять и дать булочку с корицей. Особо наглые даже умудрялись ляпнуть что–то вроде «ты же, бедненькая, не любишь свою специальность, это заметно. От этого и страдаешь так». Но это вранье. Я специальность свою люблю, когда меня нужно приютить, я сама прихожу, обниматься тоже первая лезу, хотя от булочки, конечно, отказываться не стала бы.
   В средней школе я знала, что образование у меня будет гуманитарное, поэтому я фыркала на математику, получала свою четверку и шла повторять «кптфх». В десятом классе я знала, какие предметы буду сдавать на ЗНО, и училась грамотно писать письма с «йос фейсфули». В одиннадцатом классе я знала, что умотаю во Львов на одну из трех специальностей. Две остальные отпали по глупейшим причинам (но я их до сих пор считаю весомыми). Когда я поняла, что точно буду учиться на 6.020303, я радостно отправляла смс товарищам и представляла себе, сколько всего нового узнаю.
   Узнала. Узнала дохрена. Я даже представить себе не могу, что мне теперь должны такого сделать, чтобы разочаровать меня ещё больше. Я хотела жить именно в этом городе (хотя его не видела до того как приехала с документами и довольной миной), хотела учиться именно в этом здании, этом университете, на этой (!!) специальности. Как оказалось, много девочек на мою специальность пошли, потому что они были дурами и математику просто понять не могли, а не отказывались от неё идейно и самозабвенно как я.
   Я же представляла себе преподавателей, которые будут говорить жутко правильные вещи, а в каждой отсылке, которую они сделают, я пороюсь и найду ещё с десяток удивительных новых вещей. Но не тут–то было. Первая пара задала тон всему моему обучению: предодователь–сексист на первой паре первого семестра первого курса сразу же себя повел как то ли театрал, то ли истеричка, напугал всех нас (потом, конечно, превратился в предмет моего обожания, но это совсем другая история). Но я–то дальше искала радостное. Стоит отметить, радостное я таки нашла. Находила на протяжении всех четырех лет. Крупинки света в бочках с дегтем. Я некоторые эпизоды общения с некоторыми преподавателями вообще забывать не хочу, некоторые конспекты буду своей дочери ещё как приданное отдавать, на некоторых парах я сидела с неприлично широко открытым от удивления ртом и постоянно записывала какие–то очевидные, но незаметные истины!
   Стоит отметить, я была очень хреновой студенткой. Серьезно, ужасно паршивой. Если мне не нравился предмет или преподаватель, я слушала музыку на парах, рисовала или пила кофе (да, часто за пределами аудитории). На третьем курсе я заявляла, что могу, но не хочу отвечать на вопрос, потому что это глупо, вся группа понятия не имела бы, о чем идет речь. На втором курсе, вытянув наушник и случайно услышав, о чем речь, я начала доставать лектора какими–то уточняющими вопросами, девочки бегали за словарями, а я всех отвлекала, раздражала и хотел узнать, в чем же дело. Много пар пропустила физически, столько же – морально (неприлично много, жутчайше много). Ещё меня никогда не интересовали мои оценки, потому что если я что-то знаю, это мое, а оценки – не мои. Поэтому если у меня была тройка, но я из курса нашла для себя что-то поражающее, то радовалась, а если была пятерка, но мне было плевать на происходящее – не радовалась, плевать мне было.
   А теперь о плохом: это, конечно, не проблема моих преподавателей, но (к примеру) занятий по литературе у нас на семестр (3 курс) предполагалось около восьми (раз в две недели), произошло – 2 или 3. По языку – та же ситуация. На литературе какого-то хрена девочки пересказывали произведения, а их (обычно) какого-то хрена не останавливали. На языке одна барышня не догадалась, как расшифровывается ЕС и гордо заявила, что не обязана этого знать. Многие перекрикивали друг дружку заявлениями «я ненавижу читать, я здесь не от любви к предмету». Почти бакалавр (т.е. студентка 4–го курса, 21–летняя дамочка) заявила, что курсовую будет писать по творчеству издрЫка, а в конспекте другой был обнаружен мерзкий тип Оливьери. Курсовые работы были похожи на рефераты семиклассников, ответы – на сочинения старшеклассниц. Проблема не в том, что это было, проблема и ужас в том, что это поощрялось. Я понимаю, что даже любители своей профессии при таком паскудном и почти нулевом отклике, опустят руки, но некоторые преподаватели просто били все рекорды, радостно попивая кофе где–то недалеко, или просто летая в облаках и поддакивая даже самому безалаберному ответу.

   Первый год я искала, второй – верила, третий и четвертый – отсутствовала.

   Но вообще я рада, что все прошло именно так. Могло, конечно, быть лучше, но я открыла для себя много нового, наставники, которых я бы не встретила без ЛНУ, оказали колоссальное влияние на мое восприятие многих вещей, другие же вовремя научили меня отделять зерна от плевел.





Это мир сыров. И мир, детка, чертовски сыров.