"Нимфоманка" Меланхолика. Часть1

Никто, кроме Ларса фон Триера, 

не может снять триеровский фильм. 

       Суть секса по версии Триера находится в слове «Да».  Суть его фильмов для меня лично находится в этом же слове.  

       На первую часть фильма  «Нимфоманка» я шла во всеоружии: проштудированная биография Триера, пересмотренные фильмы, снятые им в разные периоды, восклицания режиссера о новом продукте, влюбленность в Стеллана и Шарлотту, и, конечно же, мои собственные ожидания. Хотя их, как раз, брать не стоило. 

      Почему я не вижу в этом порно. 

      Потому что порно призвано пробудить хоть какое–то возбуждение. Порой это может сделать даже отвратное порно. Но не Триер. Весь секс, показанный в фильме настолько непривлекателен, что Пятачок, который засовывает лопнувший шарик в горшок, кажется более похотливым. Скорее всего, это мое личное восприятие, которое повторится не у всех, но даже сцены с проникновением я смотрела как пейзажи: Триер просто снимал фон, этим сексом он показывал нам нечто другое, как и в «Антихристе», где сам факт секса не имеет смысла. Кстати говоря, именно с «Антихристом» у меня возникало больше всего ассоциаций: женщины–манипуляторы, одержимость, греховность, выбор двух (идейно) противопоставленных друг другу действующих лиц.

      Почему это масс-маркет.

      Выйдя из кинотеатра, я гордо обозвала этот фильм Зарой кинематографа и долго плевалась, рассказывая о попсовости картины. Триер для меня – это, прежде всего, ожидание. Будь то Бесс крупным планом, или «Идиоты», которые подолгу просто переглядываются друг с другом, или, в конце концов, Клер, бегущая по болотоподобной земле. В этой же картине всё иначе: действие сменяется действием, монологи сопровождаются быстро меняющимся видеорядом . Не исключено, что внутренняя динамика фильма именно этого и требовала, fastsex, все таки. К тому же, претензий ни на какие Канны не было, потому не было и нужды увлекать скучных критиков Вагнером и прочими (кстати говоря, Вагнера Триер променял на Rammstein). К тому же довольно нудным мне показался прием повествования: женщина рассказывает свою историю, а нам показывают иллюстрации к ней? Собеседник выступает скорее слушателем и таким же зрителем как и мы? Да ладно, Ларс! Я ожидала не этого.

     Триер снял кино для широкого круга зрителей, два часа попкорнолюбители усидеть могут. Зритель, который приходит на этот фильм, претенциозен, но не более. То есть он все еще жрет свой попкорн, но и не совсем противится читать субтитры (да, фильм пощадили и дали всем возможность насладится сладким голосом Шарлотты).  По привычке своей, Триер снова смог «обскандалить» свое кино задолго до выхода на экраны, сперва заявив, что это будет порно (порнографическая драма), после –  что к пост-продакшну он отношения не имеет и все эти обрезки – вина (или заслуга) ребят из Центропы. Кроме того, даже самый большой любитель Адама Сендлера, кажется, знал о том, что всего отснятого материала «Нимфоманки» около пяти часов, а нам покажут  лишь два. Эти громкие слова пришли во все головушки псевдоинтеллектуалов, и они как один ринулись смотреть, удивляться и восхищаться. Но уже  на первых минутах фильма реакция зала показали, что люди пришли не туда. После слова «клитор» в зале царит неловкая тишина, после фразы «лиши меня девственности» – неуместные реплики уровня семиклассников. Я бы как–то прокомментировала эту проблему неизученной сексуальности реципиента, но за меня это прекрасно сделала Елена Егерева,написав колонку пять лет назад.

    Почему этот фильм все равно хорош.

      «Триер все еще в деталях» – это то, что я записала в конце фильма. Собственно, идея и детали – то, что в моих глазах спасло картину, потому что поверхностный просмотр (просмотр ради просмотра, просмотр ради эстетики) никакого удовольствия мне не принес бы. Я уже грешила на собеседника, роль которого исполнил Скарсгорд, но на самом деле я врала. Опять–таки: при поверхностном просмотре этого персонажа, он ужасен, но…. Я же шла на фильм во всеоружии: я же помню, как Триер любит передачи на каналах, подобных Discovery. После этого можно было бы сказать, что персонаж Скаргорда – сам режиссер. Но нет, персонажа режиссера я вижу в диалоге между двумя главными героями, я вижу его в умирающем отце Джо, я вижу его в провоцирующей подруге, в каждом мужчине, который признавался в любви и который молчал на пороге. А это означает, режиссер нас не обманул, он снова пропитал весь фильм собою, и тот, кто шел именно "на триера", получили "триера". Кстати говоря, все эти отступления о рыбалке, мне показались прекрасным приемом заполнения тишины. Мы ведь слушаем историю Джо, но она все ещё шокирующая для нас, потому нам нужно обдумать каждую главу, а для этого нам необходимо время, которое любезно представляется теми моментами, когда Джо слушает о способах ловли рыбы и принципах полифонии (нам–то, грязным извращенцам, нужна лишь постельная полифония главной героини).

      Если говорить о стержне этой картины (том стержне, который нашла лично я), то он в том, что каждая женщина – нимфоманка. Конечно, в том трактовании, которое нам дается в фильме. Отчаянная манипуляторша, нашедшая в себе одну силу (а одновременно и слабость) и пользующаяся ею постоянно. Конечно, здесь снова все утрировано, преувеличено и неаккуратно разукрашено, но ведь так легче заметить. Да, редко кто сможет указать на трехзначные списки своих сексуальных партнеров, но также редко кто сможет сказать, что не делал глупостей от отчаяния (пусть даже это будет не секс на больничной койке с незнакомцем), искал и находил в себе грех (или его подобие) и занимался самосъеданием до последней капли, пытался познать как можно больше людей (тут уже не имеет значения, количественно или качественно). Продолжать этот список, думаю, нет смысла. Как и нет смысла утверждать, что если я нашла в себе Джо, то это получится и у вас. Но мне кажется, все именно так.

      Сам режиссер в утверждает: "Ты никогда не получаешь  то, зачем ты пришел, полностью, на сто процентов. Чаще всего тебе приходится довольствоваться шестьюдесятью процентами. Зато иногда ты вдруг находишь что-то, чего не искал." Этот подлец делает всё, чтобы его слова оказывались правдой.